Новогодние праздники 2010 (Страница 6 из 6)

Вернее цивилизация добрась до Вована, как он ни сопротивлялся.

     3 minuts   58 seconds:

П@здеть изволите! Это когда такое было интересно? Я обошел этот вокзал, там даже зала ожидания нет больше.

да....до Вовановского драматизма мне далеко.  Не думала, что иногда произвожу впечатление полутрупа, которому надо делать искусственное дыхание, массаж сердца и тащить на ледянках. Может, нам триллер написать на пару?))

Неее. Так не катит. Я днём почитал коменты, в предвкушение вернулся домой.
Уже собирался идти за мороженным с фруктами, дабы полностью насладиться новым креативчиком, а ЕГО НЕТ!!!
Верните зрелищ народу. Хлеб есть, а зрелищ нет!:))

Да, умеет Вован ажииотажу нагнать.
ВЕРНИ КРЕАТИФФ!

Предельно чисто. Я тут доигрался, доредактировался, а в итоге как то случайно все удалил, ночью чего-то писать уже не хотелось. Просто я еще с компьютером не на "Ты":) Так и не понял как что-то добавлять, вобщем делать вот это:

Возникли некоторые замечания относительно точности описываемых событий:

Мой рассказ претендует на абсолютную точность описания происходивших событий. Признаю, был неправ, ошибся, со всеми бывает. Поэтому я отредактирую неточные и неправильные моменты, чтобы мой рассказ ничем не напоминал примеры дневников из книги "На байдарке". Если что еще заметите, пишите, чем точнее, тем лучше, обсудим. Креатиф, надеюсь, будет к сегодняшнему вечеру. Больше экспериментировать с удалениями не буду:)

[center]Очередь на тропежку по азимуту 220.[/center]

Как то морозным декабрьским вечером, когда температура в Казани не поднималась выше минус тридцати, а снег лежал ровным тонким слоем, мы как всегда сидели за чашкой чая в подвале ветакадемии и всерьез обсуждали возможность пешего похода, даже попросили Дашу ближе к новому году узнать, есть ли снег на Урале. Как сейчас помнится что Макс сказал: "Если снега не будет, то пойдем без лыж, за неделю его все равно так много не выпадет, пройдем как-нибудь". Я всем говорил, что там будет как в Марийке и не верил, что температура может опуститься до минус сорока. А Арт на форуме доказывал, что гусиный жир ни к чему - главное не умываться!
   Время пролетело быстро, как яркий метеор на ночном небе, и вот мы уже садимся  в тринадцатый вагон поезда. На мое замечание: "Опять цифра тринадцать, получится как с Карпатами", кто-то ответил: "А что с Карпатами, нормально тогда все получилось.", даже не подозревая, что мы снова не пройдем запланированный маршрут. Впрочем этого тогда никто не знал, и мы в счастливом неведении попрощались с провожающими, достали пиво и забились в одну купешку, чтобы втринадцатером понаблюдать, как в окне поезда проплывает родной город. Вскоре наметилось интересное разделение - ребята пили пиво, а девчонки разминали щеки водочкой под явно неодобрительные взгляды Макса. Тут  и подоспели разговоры о том, кто и что потеряет, если не пройдет запланированный маршрут, но, конечно, не пройти такой простой маршрут невозможно. Тут то нас и застукали менты с бутылкой портвейна. Взяв документы, они вернули их нам с настоятельным пожеланием спокойной ночи, собственно почему Макс в очередной раз и решил, что менты - козлы.
   Однако наутро, несмотря ни на что, к нам незаметно подкрались Ревда и ощущение волшебства. Не помешала даже статья, вышедшая накануне нашего отъезда в комсомольской правде, из которой выходило что мы ехали на Конжак искать Йети.
   Ревда встретила нас уютным и чистым вокзалом, старым автобусом, холодом и метелью. В автобусе было весело, но не жарко, поэтому из поселка бегом дальше, сначала по дороге, но вот я краем уха услышал крики "Стой, не туда!", и лыжня поворачивает. Оказывается, Макс ошибся с выбором дороги и нам сегодня еще придется идти лесом. Забурившись поглубже в чащу я долго думал, что же меня отличает от остальных, то ли волевой профиль, то ли красная звезда на шапке, то ли рюкзак килограмм в пятьдесят, волочащийся за мной на ледянках и сильно мешающий идти.
   Когда через час мы с замыкающим вышли по лыжне на звук топора и дым костра, первое, что я сказал: "Макс, елочки, которые я задавил, останутся на твоей совести, зачем было сегодня лесом идти?". И завалил вход в палатку рюкзаком.
   Мы встали на небольшой лесной полянке, уютной, окруженной густыми темными елями, палатку поставили прямо напротив небольшой, одиноко стоящей елочки, которую уже начали наряжать. А тем временем костер тихонько потрескивал, дымила печка, новый год уже, наверное, добрался до Якутска и с каждым часом шагал дальше на запад, постепенно подкрадываясь и к нам. А мы, тем временем, забыв про все конкурсы, пели песни, говорили тосты и делились новогодними пожеланиями. И вот осталось пять минут, нет боя курантов, нет поздравления президента, а есть лишь тринадцать ребят, затерявшихся где-то в уральской тайге, несомненно счастливых в этот чудесный момент.
   После хрустального звона бокалов мы дружно высыпали из палатки, устроили салют, поводили хоровод вокруг елочки, и я даже устроил дружескую потасовку с Артом, на этот раз закончившуюся вничью. Для полноты радости не хватало лишь дружных покатушек с горки. Ничего, завтра покатаемся, решили мы и дружно легли спать.
   А наутро многих мучил вопрос какой нехороший человек угощал нас вчера несвежим печеньем? Мучил настолько, что Макс даже решился начать новый год с обидного замечания в мой адрес: "А твое мнение будет учитываться, когда первым идти будешь!", на что я ответил ударной тропежкой, второпях забыв на биваке даже чехол от печки.
   Так ударными темпами к обеду мы вышли на развилку дорог, откуда до вершины оставалось всего пять километров. Только группа спрятала рюкзаки в ближайший овраг, только Макс сказал: "Кто тут первого января поедет", как вдалеке  появился какой-то джип. Пара вопросов, и он уехал восвояси, заронив в душу тень сомнения за сохранность наших вещей. Долгий, нудный подъем на Шунут вскоре сменился не менее нудным спуском, лишь пять минут ледяного ветра на вершине, несколько долек шоколада и попытки разгрызть мандарин скрасили это однообразие. А в память надолго врезались лица некоторых ребят, и особенно девчонок, обезображенных "поцелуями ведьмы", белыми, а потому обещавшими вскоре исчезнуть без следа. Эх, намазать бы их перед торговлей на Шунуте гусиным жиром, который так и не взял Фарид...
   Пока жду Фарида, подхожу к костру местных туристов, расположенному прямо возле дороги, перекидываюсь с ними парой фраз о погоде (не с Максом же говорить на эту тему!) и вдруг ловлю на себе внимательные взгляды. Они были прикованы к моему правому уху, побелевшему, торчавшему из-под шапки и замерзшему из-за этого до состояния "не разгрызть". Под их советы не мять и не растирать натягиваю шапку и жалею, что выбирал ее по принципу красивой эмблемы на лбу, а не функциональности. Действительно, зачем на Урале нужна какая-то функциональность, ведь здесь не будет холоднее чем в Марийке, да и ветра нет нигде, кроме Шунута?!... А пока спускался, придумал себе новую подпись на форуме: "Но на фуражке у меня серп, молот и звезда, хоть мне это и уха стоило...:-)".
   Спустившись с горы я увидел Макса, словно вышедшего из рефрижератора, замерзшего, сказавшего что группа ждать не может и быстро скрывшегося за горизонтом вместе с другими отморозками. Подоспел и Фарид, и мы не спеша пьем чай, восстанавливаем силы ударными дозами шоколада и прикидываем, через сколько придем на бивак. Лыжи уже порядком надоели за день, особенно Фариду, и сейчас только мешаются на ногах, крепим их в нарты к рюкзаку, идти стало легче, идти стало веселее. Благо дорога прекрасно наезжена, нет тяжести за спиной, а сумерки напоминают о скором отдыхе и веселье...
Уже стемнело, вдруг почудился запах дыма, вдали забрезжил слабый свет, но нам навстречу приближается машина, популярное, оказывается, место на первое января...
   Наконец, ужин, песни, конкурсы, тепло и веселье, постепенно переходящие в сон...
   Наутро мое дежурство, а это значит, что сегодня коммунистический день, социализм на завтрак, коммунизм на ужин, а последствия на следующий день! Снежура не готова, чтож, пусть группа поспит подольше. Но уже наступают сумерки, "вставай страна огромная", получай несоленую кашу, выстраивайся в очередь за солью. Жалобы что мало фарша жестоко подавлялись добавлением мяса в миску жалующимся, и лишь Арт, отказавшийся от такой добавки по идеологическим соображением, возмущался громче всех.
   Но долго возмущаться не приходится, нам еще двадцать километров идти, а палатка встала колом и никак не хочет лезть в рюкзак к начальнику. Пришлось рюкзак попинать, и забрать у него какую-то мелочь. Вот тут то я искренне поблагодарил руковода, что палатка не мне досталась. Мишка, как всегда, дожег мусор и мы отправились смотреть радоновые источники. А после них отставшая группа, возглавляемая Ромой и замыкаемая мной, долго плелась по дороге, и, казалось, ей не будет конца. Пока мы не встретили трактор... Он чистил дорогу, словно мы были не в лесу, а на автотрассе, и смотрелся здесь столь нелепо, что просто не верилось в происходящее! Однако за поворотом мы встретили убежавшую вперед группу Макса, идущую нам навстречу с криками: "Не туда, назад!". Тут то и выяснилось, что дорогу он почистил не ту, и нам теперь предстоит пробиваться сквозь кубометры снега, лежащие у нас на пути. С этого момента наш азимут 220...
   Прошло всего пару часов, а уже так много всего произошло... Все успели посмеяться над ледянками, перевозящими снег, Фарид успел напомнить мне, что больше не сделает столько ошибок в слове "бунтарь", я успел оттеснить девчонок с лыжни, правда, ненадолго, и за это пришлось побороться в прямом смысле слова! А еще все успели озвереть от холода, и теперь ругались из-за каждой секундной задержки, стоило лишь нартам зацепиться за дерево, зачем-то растущее прямо на лыжне. А ведь совсем не холодно, если завернуться в пуховку поглубже!
   Еще народ успел понять, что тропить лучше без рюкзака, но тут как раз подвернулась хорошая полянка и мы встали подумать, что делать завтра...
   Быстро запылал костер, согревая озябших, продрогших людей, задымила печка, создавая уют в палатке, приготовился ужин и спирт, согревающие не только тело, но и душу. Тут то Макс и сказал главную фразу похода: "Маршрут с вероятностью девяносто процентов не пройдем". Было решено, если что , не идти в Сказ и посмотреть замечательный нацпарк "Оленьи ручьи". Горе решили заесть коммунистическим супом, которого я приготовил целый котел, и который теперь заледенел в нем. Мишка, сначала обрадовавшись, полез за миской, но, услышав страшное слово "вовановская личка", переместил потекшие было слюнки мне в душу со словами: "Вовановское есть не буду.", что, однако, не помешало ему с утра нахваливать этот самый злополучный борщ. Так вместо второго ужина у нас был второй завтрак, задержавший наш выход, но давший возможность еще немного поспать-полежать, по уши завернувшись в мокрый, но теплый спальник.
   Мне этот день не запомнился ничем особенным, весь день шли лесом, даже нашли пресловутый уральский лес 2А, из которого Арт нас героически вывел, весь день светило яркое солнце, а когда мы наконец вышли на дорогу, Макс сказал, что оба ее конца ведут не туда и мы снова забурились в лес... Лишь к вечеру мы вышли на нужную дорогу, и даже не смотря на мишкины жалобы, что здесь больше снега, по ней шлось легко и быстро. Всего через полчаса мы пришли к месту ночевки. Сразу увидели  большую ель, ее сухие, тонкие ветки позволили сразу разгореться костру, а людям быстрее согреться.
   Согревшиеся быстро пошли в палатку, у костра со мной осталось лишь два человека и картофельное пюре. Делаем чай и снежуру, а вышедший покурить руковод уже зовет нас в палатку.
  - "Да у нас еще чай не готов, сделаем - придем", - ответили мы.
  - "Да там полно чая в термосах, бросьте, пойдем спирт жрать, песни орать" - сказал он и убрался восвояси.
   А через полчаса, как только вода закипает, из палатки раздается все тот же пьяный голос: "Как там чай?... Сушняк долбит." Вот тут то со смехом и чаем приходим в палатку. Уже никто не помнит, что открытые котелки создают сырость и наутро осыпаются на тебя мерзким конденсатом...
   А с утра встаю пораньше, незаметно отчерпнув воды из кипящего котелка, развожу себе пюре. Вскоре каждый находит на дне своей миски пару ложек спецдобавки, наверное потому, что у меня его было слишком много. Кто-то обрадовался, кто-то огорчился и принялся меня чихвостить, но я быстро собираюсь и уматываю тропить. Догоните - поговорим!...
   Догнав меня через час, Арт все старался свернуть в лес, волнуясь за небольшое отклонение дороги от азимута, наверное, уж больно манила цифра 220. И, воспользовавшись локальным поворотом метров на пятьдесят, когда я, оставшись без компаса, пошел смотреть, куда дорога поворачивает, ушел в лес. Я вернул группу на дорогу, которая, вроде бы, снова вела куда надо, после этого Арт не мог простить мне шестидесятиградусное отклонение, а Мишка ругал меня за непослушание Арту пока я не сошел с лыжни. Стало немного непонятно, а кто у нас руковод?!...
   Лесом шлось плохо и медленно, особенно наверх, однако, когда до новой дороги оставалось метров тридцать, Макс объявил привал, ознаменовавшийся горячим чаем и перекусом, а несколько удалых тропильшиков отправил со мной прокладывать лыжню. Метров через двести-триста я неожиданно легко  вытаскиваю ногу из снежного плена и не обнаруживаю на ней лыжи, которую тотчас откапываю из-под снега. Но где крепление? Безуспешно копаюсь в снегу и с удивлением нахожу его у себя на ноге. "Шурупы скусились - подумал Штирлиц." Подумал и пошел за рюкзаком, по пояс проваливаясь на лыжне. Как раз вчера мы обсуждали что делать если крепления вырвутся из лыж. В теплой палатке, за разговорами у печки как-то не очень верилось в такую перспективу. А теперь пришлось достать веревочку, которой я вчера хвалился перед Максом и привязывать лыжу прямо к ботинку, как я и объяснял всем вчера. Вот тут то я и понял, зачем на ямалах нужны большие дырки для шнурков - три метра шестимиллиметровой веревки надежно зафиксировали ногу и я пошел к своим, которые уже пробились к чищенной дороге и наверное уже мерзнут там в ожидании. Ан нет! Подходя, я увидел костер, воду в котелках и уже извлеченный на свет божий ремнабор...
   Горячий чай, небольшой перекус, отремонтированные лыжи и, главное, согревающий душу костер и можно идти дальше еще долго. Но темнота поджимает, опускаясь в самый неподходящий момент, спрессовывает день в девять часов, поэтому нам осталось немного пути...
   Чищенной дороги, однако, хватило километра на три, а там Макс уже третий раз за поход свернул направо чтобы побарахтаться в снегу... Леша почти сразу закопался на лыжах по пояс, сфоткав этот курьез и оставив ему лавинную лопату, мы пошли дальше, пока не вышли к какой-то полянке, где и встали на ночлег. Место было достаточно открытым, снег, словно дождавшись вечера, посыпал крупными хлопьями, снежинки падали сплошной стеной, попадали на одежду, таяли у костра и вещи мокли словно под дождем. Конечно, ужинать у костра в таких условиях было неправильно, но кому хотелось лезть в неотапливаемую палатку! Печку решили не топить, чтобы не проснуться в луже. Но чуть не проснулись под снегом...
   Обильный снегопад валил всю ночь, и первое, что я услышал, к сожалению, не могу написать по цензурным соображениям. Центральный кол, собранный из руководительских лыж, прогнулся под тяжестью снега, скопившегося на палатке и грозил сломаться, оставив Макса с коротышем до конца похода, к тому же без носа. Кто-то аккуратно отряхнул палатку, лыжи на глазах выпрямились и мы получили возможность спокойно позавтракать не вылезая из спальников.
   Сегодня по плану нам предстояло оттропить всего чуть больше километра, после чего еще двадцать километров до железки планировалось идти по чищенной дороге. Но, подойдя к точке пересечения, мы долго искали хотя бы намек на просвет, куда нам идти. Нам предстояло подняться на бардымский хребет, идти по пояс в снегу по дороге, где частокол проросших с годами деревьев порой было проще обойти через лес, а передвигаться на два километра в час казалось космической скоростью! Я не мазал лыжи со своего первого похода, тут пришлось нарушить славную традицию.
   На этой дороге было многое: и параллельные лыжни, и стоянка в лесу без дров, и снега по макушку. И вот как это было. Видимо от перепада высот кому-то в голову снова пришла гениальная мысль, не отпускавшая некоторых весь поход: "В лесу снега меньше, там будет легче тропить!" Конечно, ведь там нет деревьев, всегда так неудачно стоящих на пути, заставляющих ходить сложным заг-зигом и терять драгоценное время... Но настойчивости гениев не было предела и я предлагаю Леше тропить лесом, а сам иду по дороге, кто быстрее, тот и прав! А потом жду его наверху, наслаждаясь созерцанием заснеженных деревьев, солнечным светом, чистым морозным воздухом, песней о Че Геваре и сознанием собственной правоты в гордом одиночестве.
   За тропежку наверх полагалась щедрая награда - спуск за рюкзаком, быстрый и приятный. В этот день решил встать на самой высокой точке хребта. Палатку поставили прямо на дороге, посмеявшись, что с удовольствием ее передвинем, если здесь что-нибудь будет проезжать. А затем кто-то снял лыжи на утрамбованном снегу и провалился по грудь. А кому-то было бы по глаза -заметил кто-то едко...
   Тем временем у костра шла бойкая торговля, а в лесу - активные поиски дров. Было полно полусухой ивы и осины, но костер дымил, тлел и отказывался нормально гореть. А уж про печку и говорить не приходится... После неудачной попытки ее разжечь Арт с Юлькой проветрили палатку, нашли где-то типа сухие дрова и даже организовали туда паломничество еблоторговцев, но температуры в палатке не прибавилось ни на градус, а вот дыма... Макс даже попросил считать его голубым, если он еще раз встанет не возле дров. В общем кое-как приготовив ужин, мы выкинули печку из палатки и легли спать. Легли так безалаберно, что Арт с Юлей в спарке из летних спальников оказались с самого крайнего края, вместо печки.
   Наутро Арт честно признался, что у него замерзли ноги. А я ушел тропить в крысу. Эх, хорошо идти одному в такой зимний солнечный денек. Никто не нервирует постоянными окриками "Дорога не туда идет!", не пытается тебя направлять, не отвлекает от мыслей и дум, не пытается встать на тропежку вместо тебя и не мешает любоваться красотами местного ландшафта. А любоваться было чем! Спускаться с горы, к тому же без рюкзака, было легко и приятно, по мере спуска стали появляться елки, а потом и сосны, столь нужные нам вчера, их макушки и ветви были засыпаны снегом, и солнечные лучи, играя на снеге, ослепляли на мгновение, оставаясь в памяти яркими желтыми вспышками света. Но через час идти одному надоело, в голову полезли плохие мысли, не случилось ли чего у ребят, да и рюкзак остался больно далеко, и я решил возвращаться.
   Даже с рюкзаком спускаться по отличной лыжне очень приятно, и я быстро догоняю наших. Перекус на живописной лесной полянке, окруженной большими раскидистыми соснами и залитой солнечным светом, не только прибавляет сил, но и поднимает настроение. И так вскоре мы выходим на железную дорогу. Наконец случилось то , чего мы мы ждали пять дней, ради чего часами давили снег и переносили все трудности похода. Мы вышли во вторую часть похода, туда, где километры уже не главное, где нас ждут пещеры!...
   Пропустив поезд и забравшись на железнодорожную насыпь мы, наконец, почувствовали твердую почву под ногами и помчались к магазину. Купив, кто пива, а кто сладостей, мы узнали что обратный поезд отменен на время праздников и добираться до Дружинино нам придется на такси. В магазине было непривычно тепло, меня знобило и мурашки ходили по коже при мысли, что отсюда придется уходить. Да и вряд ли уходить кому то очень хотелось. Но делать нечего, пиво в бутылке начальника заканчивается, значит пора идти. Немного отойдя от поселка мы встали прямо в лесу. Это был редкий и просторный сосновый бор, наверное светлый днем, но сейчас погружавшийся в сумерки.
   Наутро, позавтракав пельменями, столь непривычными в походе, мы пошли по железной дороге в сторону поселка Аракаево, в нескольких километрах от которого выше по течению и располагалась одноименная пещера. Железная дорога шла прямо по склону, что позволяло нам видеть красоты местного ландшафта сверху. Вот справа под нами какой-то овраг, деревья, на которые уже стало так непривычно смотреть сверху, солнышко, выглядывающее из-за холма. И медленно ползущий поезд... "Поезд!" - крикнул я, и мы с Фаридом быстро прыгнули в сторону от железнодорожной насыпи. Мы были в безопасности, чего нельзя было сказать о моем рюкзаке, который я предусмотрительно не стал привязывать, и который теперь лежал в непосредственной близости от путей. Одергиваю полезшего было Фарида , ползком оттаскиваю рюкзак в безопасное место. Поезд поприветствовал нас гудком и скрылся за поворотом. И мы пошли дальше. То тут, то там виднелись следы сброшенных впопыхах рюкзаков на снегу, и я представлял, как поезд застал ребят врасплох, как они бросались врассыпную. Когда дошли до места, где пути проходят между скалами, и, в случае чего, придется вжиматься в рельеф, увидели такие же следы на снегу и представили как ребята испугались в этот момент, а вечером послушали весьма красноречивые рассказы о том, как поезд мчал на них на полном ходу. Мы так же обсуждали возможность подюльферять с этих скал, и представили что подумает машинист проезжающего поезда, увидев как сверху по веревкам спускаются какие то люди! Пройдя железнодорожный мост мы увидели Арта, который остался нас подождать, по фотографировать достопримечательности и указать нам дальнейший путь.
   Вскоре мы спустились к реке Серга, шириной не меньше двадцати метров в самом узком месте, и, к удивлению, почти сразу нашли подлип, хотя температура уже много дней не поднималась сильно выше минус тридцати градусов по Цельсию. Когда вляпываешься в эту гадость лыжи становятся тяжелыми, хуже скользят и на каждый шаг тратится несоизмеримо больше усилий. Но самое противное было то, что подлип не многозначно говорил об опасности провалиться под лед - казалось бы, сказочная перспектива в минус тридцать! Однако, даже если ты в сказку попал, лучше перестраховаться, поэтому я кладу рюкзак в нарты, и, поскольку руководителя нет рядом, сам себя назначаю замыкающим. Вскоре догоняю и объектов замыкания: Эле явно надоел подлип, да и Фарид ушел совсем недалеко.
   Дальше идем вдвоем, не упуская из вида Фарида, расстояние как-то не замечается за веселым разговором, как вдруг, пытаясь обойти явно мокрое место, я чувствую, как начинаю уходить под лед... "Завалиться на бок, раскинуть руки звездочкой, приготовиться барахтаться", - промелькнуло в голове, а я уже лежал на льду не замочив даже сапог, лишь подлипа на правой лыже стало побольше - напрасно она побывала в воде. Без разговоров идти скучно, поэтому я, рискуя снова провалиться, шел на расстоянии нескольких метров, причем справа от проверенной лыжни. Однако ничего не случилось, пока нас не увидел Арт. Он стоял на середине реки, размахивал руками и что-то кричал. Услышав слово "полынья" мы быстрее уходим на берег и сквозь густой кустарник с трудом продираемся к биваку, где и встречаем получетырнадцатого участника - стоявшие колом штаны начальника. Оказывается он тоже провалился, только до самого дна. На нем были мишкины ботинки. О чем он думал, отдавая другу самое ценное, что есть в походе - сухую обувь. О том, как у него самого будут мерзнуть ноги или о благодарности? Конечно нет. Уверен он думал о том, как плохо вылезти из воды и стоять в мокрой обуви на морозе, о том, как облегчить участь попавшего в беду товарища. В общем он сделал то, что должен был сделать, и даже не думал, что можно поступить иначе.
   Костер едва дымил, не давая мокрым ногам совсем замерзнуть. Этого было явно недостаточно, и я отправился на поиски дров. Мы встали на низком берегу, здесь только кустарник и осина, иду наверх и вскоре натыкаюсь на стоящую на склоне обалденную сосну. Дерево в два обхвата было абсолютно сухим, с большой раскидистой верхушкой, которая, к тому же, явно сломается при падении. Оценив перспективу явно теплого вечера и ночи я позвал Леху, уже завалившего живую сосенку, и мы принялись пилить, игнорируя призывы Ромы помочь ему справиться с сухой осиной. Я еще осенью понял, что сухой осине предпочитаю сухой забор. И через полчаса наши старания были вознаграждены - сосна заскрипела, начала наклоняться и упала со страшным грохотом вниз, раздавив собой кустарник. При падении она сломалась сразу на несколько частей, поэтому каждый взял по кусочку верхушки и мы пошли с добычей на бивак. А там с появлением хороших дров наступил полный коммунизм. Уже никто не отказывался от бутербродов, а Леша под картошечку раздал огромный шмоток сала, аккуратно завернутый в тряпочку.
   Поев и выпив, мы дождались темноты и пошли в пещеру. Для этого надо снова перейти реку, в которую Макс уже провалился. Поскольку провалился на лыжах, решил - они виноваты в такой неудаче и сказал лыжи не брать. Но я все же взял и спокойно перешел первым. Булат, как самый легкий, подхватил эстафету и сделал несколько шагов по хрупкому льду, но, не успев отойти и на пять метров, оказался по пояс в воде. Я  уже снял лыжи, одевать  было некогда, где бегом, где на четвереньках, а где и ползком я снова оказываюсь на исходном берегу, но помощь не понадобилась. Булат, решив что сырости в пещере теперь и без него хватит, пошел сушиться, а мы с Мишкой пошли за лыжами и принесли несколько пар. Теперь уже со всеми мерами предосторожности, набив страхом полные карманы, мы один за другим переходили на тот берег, передавая лыжи туда-сюда. В итоге мне лыж не хватило, прошу за мной не возвращаться и иду без них крайним. Место, где провалился Булат, обхожу с другой стороны - можно и ползком, но интересно проверить, были ли вообще шансы здесь нормально пройти ногами. Снова над рекой раздается хруст, уже привычно заваливаюсь на бок, но на этот раз все же намочил ботинок, который должен был промокнуть еще днем. Но один промокший ямал - не велика потеря, ползу дальше, через минуту я уже в пещере, выжимаю воду из валенка, попутно любуясь мозолью.
   Вход в виде арки остался позади, здесь есть летучие мыши, облепившие невысокий потолок и стены грота. Мы находим лаз вниз и спускаемся в другой грот, из которого тоже ведет лаз вниз, похожий на настоящий унитаз - здесь только смываться. Но воды никто с собой не захватил, приходится лезть так. Пещера представлена тремя гротами, расположенного один под другим, и из нижнего лаз наверх ведет в четвертый, самый дальний грот. Там, в дальнем углу дальнего грота мы и нашли глиняный фаллос. Я сразу представил, как Макс будет не лживо рассказывать потом: "Вот пошли мы на Урал, преодолели вершину и похмелье, прошли добрую сотню километров по адскому сочетанию нечищеных дорог, растущих на них деревьев и снега по макушку, не без потерь форсировали речку, мерзли на протяжении всего пути, залезли в пещеру, а там х... ночевал!"
   Разведав главный секрет пещеры мы поскорее вернулись на базу и сдали кружки. Дзиньк - весело раздалось в ночной тишине, а потом еще дзиньк, дзиньк и дзиньк, и не помню как мы уснули.
   Но наутро я снова дежурил, греясь у костра. Сегодня у костра теплее, чем у печки, пугаю, что закинул снега в трубу и мы дружно завтракаем на улице. За завтраком нас и застал красивейший рассвет, который бывает только в такие морозные дни, как сегодня. Сначала небо из черного становится синим, голубея с каждой минутой, в этой голубизне меркнут звезды и лишь месяц показывает тонкие рога, а еще через некоторое время по небу тихонько скользнул лучик, еще и еще один, и вот уже краешек солнца показался на горизонте, озаряя окрестности ярким светом.
   Сегодня нам предстоит пройти всего семь километров. Семь километров по прямой, через лес, по глубокому снегу и морозу, строго на север. Преодолев реку и крутой подъем я догнал наших. Эля сбавляет темп, и я, нарушая очередность, иду греться под всеобщее возмущение обманутых очередников. Надо идти по нулевому азимуту, то есть строго на север. Стараюсь не отклоняться, но то тут, то там появляются "коридоры", приходится корректировать курс. Прошел с километр, но позади до сих пор не видно оранжевой куртки и рюкзака... Уступаю дорогу следующему, быстрее возвращаюсь назад. И на лыжне встречаю Элю, замерзшую, с трудом идущую вперед к нашим. Как часто мы оставляем своих догонять самостоятельно, убегаем, как будто боимся куда-то опоздать, думаем лишь о том, как идти среди первых, как поскорее придти, мерзнем, сидя в ожидании или медленно ползя по лыжне, но забываем вернуться назад, проверить как дела у отставших товарищей, узнать, может что случилось, может нужна помощь. Как будто мы соревнуемся в какой-то гонке, бессмысленной и беспощадной. Но в этот момент все недовольства и обиды к руководителю, несправедливость этого мира и даже естественная ненависть и желание отомстить богатым и сильным мира сего остались где-то очень далеко, как будто на другой планете, а близко был мороз, который залезал под одежду и терзал тело и душу, и снег, который в этот момент уже не казался мягким и пушистым, а был лишь препятствием на пути к теплу...
   Но попив чай и перекусив, быть может немного согревшись, надев рюкзаки, мы медленно поплелись по лыжне туда, где одиннадцать человек, вероятно, уже ставили палатку и разводили огонь...
   И, действительно, через километр уже пылал костер и висели котелки, набитые снегом, а Макс уже гнал людей за дровами. В результате несколько средних размеров сосенок  и пол-литра спирта обеспечивали нас теплом в этот вечер.
   Температурный рекорд за поход видимо был побит именно в этот день, поэтому никому уже не хотелось отходить от костра даже на пару метров, тем более на шестьсот - идти смотреть большой провал. Но Макс принял волевое решение и я, дыша прямо под анорак, чтобы хоть как-то  согреться, поплелся смотреть эту уральскую трещину, куда нас Даша посылала весь поход.
   Спуск в провал был оборудован лестницей, видимо чтобы не очень проваливался. Пока спускаешься, любуешься отвесной скалой метров на сорок спускающейся вниз. Внизу в провале нет ничего особенного, но если посмотреть наверх, вид действительно впечатляет. Там виден кусочек синего неба, на котором именно сейчас появлялись звезды, будто рассыпанные чьей-то щедрой рукой.
   Дальше по плану была пещера, самая красивая и удивительная из тех, что я видел (благо я был всего в четырех). Когда в нее входишь, кажется, что скалы разверзлись, показывая нам всю красоту подземелья... Первый грот высокий, но холодный, как гостиная, радует вошедших ледяными сталагмитами, растущими снизу на метр или полтора и так красиво поблескивающими в свете фонариков. Отсюда, можно через узкий лаз, а можно и через парадный вход попасть в центральный грот, где есть большой камень, из которого ведет множество лазов, один интереснее другого, а по центру проходит трехметровый каньон, загадочно уходящий куда-то вниз. Полезешь в один проход и подходишь к естественному подземному колодцу, здесь проход заботливо огорожен цепями, но если подлезть под них можно увидеть грязную воду внизу, на дне колодца, метрах в пяти под тобой. Полезешь в другой и оказываешься возле небольшого подземного озера, сейчас покрытого льдом, по которому можно поползать и заглянуть за поворот...
   В общем пещера оставила приятное и даже какое-то сказочное впечатление. Но дальше следовала сказочная ночь, когда я мерз у печки даже во всей одежде, которая у меня была, а Булат где-то нашел колготки и спал в них, а потому отказался дежурить (фраза: "Я не вылезу, я в колготках сплю." - наутро повеселила всех). А еще всех повеселил завтрак, которого не должно было быть, ведь Кирилл потерял рис, который рассыпался по рюкзаку и теперь лежал по рисенке на всем нашем пути.
   Видимо неожиданная радость кому-то прибавила слишком много сил и некоторые стали с нетерпением собираться. Макс явно хотел поскорее дернуть пива в поселке, где нет магазинов, поэтому объявил свободный выход и отправил людей несмотря на лыжные проблемы у Юльки, хотя нам предстояло идти по буранкам, а значит догнать кого-либо не будет возможности, да и было нехолодно. Снова началась бессмысленная и беспощадная гонка, Макс объявил, что последний - черт, и я неспешно поплелся в хвосте. Прощаясь с живописнейшим парком я любовался всем вокруг, вспоминал, как сплавлялись мы здесь три года назад, катался с горок, фотографировался, бегал на лыжах по навесным мостам, которые так забавно раскачиваются под тобой, в общем гулял, никуда не торопясь. А куда торопиться, если руковод ничего не сказал, ни когда нам надо быть в поселке, ни где встретимся, ничего, только тихо скрылся в белом снежном лесу. В отсутствие четкого приказа нужно слушать лишь свои желания и замыкающего Арта, ползущего за нами.
   Так мы и доползли до Бажуково, красивого и чистого поселка, где след девяти лыжников с рюкзаками уже совсем простыл. Было совершенно непонятно куда идти, на нас давило серое небо своими свинцовыми тучами, и мы пошли к домику возле железной дороги, хоть отдаленно напоминающему станцию. Но там, потеряв еще минут десять, мы выяснили, что это приют, и нам надо в администрацию, расположенную в другом конце поселка. Здание администрации представляло собой красивый двухэтажный коттедж, в котором была и столовая, и музей. Здесь нам предложили вызвать такси и подождать у них, но сообщили, что какие-то чудаки с рюкзаками большой толпой пробегали мимо в сторону трассы, там, в двух километрах отсюда, есть автобусная остановка и каждые полчаса ходят автобусы. Однако, через два километра, когда мы облазили весь поселок и с трудом нашли наших по следам вообще непонятно где (Бажуково - конечная точка маршрута, все, что я знал в тот момент), первое, что мы услышали, была сашкина ругань: "Если не умеете ходить, зачем вообще пошли!". Мысль после этого не ходить вообще как-то повисла в сознании. Но вскоре подошел пазик и увез злую Сашу, а мы с Максом и Артом остались домерзать. Холод на улице разбавило тепло в газели, и вот мы уже на месте, еще километр и магазин, как скатерть-самобранка, предоставил нам возможность прочувствовать выражение: "Не щадя живота своего."
   А потом еще была столовая, счастье тепла и оконченного дела, посиделки на вокзале, огромный лохматый пес Миша, множество приятных воспоминаний и, наконец, красный кирпичный вокзал с надписью "Казань".

:)
браво Вован!

Когда под ногами крутится две таксы - кажется, что их четыре...

что именно тут факт?))

Вован, хорошо написано! Всегда бы такие креативы.

Какая там у нас писательская премия в мире существует?