Наш взгляд на туризм. В стихах и прозе. (Страница 3 из 4)

хорошая летопись получилась, с "эффектом присутствия" :=)
особенно "пара телевизоров марки "Горизонт" - жуть @ля....

Раз уж уезжаю надолго, решил выложить в недописанном виде рассказ о походе на Денежкин Камень в те незапамятные и славные времена...

[center]Записки новичка или в тройке без лыжного опыта.[/center]

   Сырым зимним вечером в конце декабря все руководство "Альтер эго" и я, тогда еще совсем зеленый новичок, собрались в кафе "Юшут" за бокалом пива и обсуждали предстоящий новогодний поход на Северный Урал. Суровый мороз за сорок градусов, глухая уральская тайга, горы в полтора километра высотой - все это казалось тогда таким страшным, манящим и загадочным, будто ехали мы куда-то на край земли, в мир приключений, странствий и опасностей. Вот только для матерых будущих северомуйцев предстоящее путешествие было всего лишь тренировкой.
   Кафе располагалось в подвальном помещении, искусственный свет, пейзажи на стенах, деревянные столы и лавки, и, конечно же, туристические клипы, которые мы крутили весь вечер, создавали ощущение, будто ты на несколько часов переносишься в иной мир, столь далекий от городских забот и волнений. Зима выдалась на редкость теплой и слякотной, уже стали привычными декабрьские дожди и совсем не верилось, что вскоре мы будем по пояс тонуть в снегу, тропить, "повесив язык на плечо" и любоваться редким солнцем на небе как десертом на столе.
   
   В день отъезда свежий снег слегка припорошил длинные казанские пробки. На вокзале, в небольшой мастерской, устроенной меж рюкзаков, кому-то тут же поставили крепления на лыжи. Вот теперь можно и на поезд, подошедший как всегда по расписанию.

   На следующий день мы оказались в Екатеринбурге, где нас ждала пересадка и где нас уже давно дожидались Арт с Мишкой, не купившие вовремя билеты и теперь добиравшиеся с приключениями на каких-то совершенно непонятных поездах. Прогулка в магазин, расположенный напротив вокзала, напомнила о наступающем празднике. Стемнело, значит пора садиться на поезд и пробовать местное пиво, вдруг оно лучше казанского. Рассказы Макса о том, как тяжело тропить по глубокому снегу и как Николаич идет, будто заведенный, по сорок минут пугали и завораживали одновременно. Очень хотелось поскорее повторить его подвиги, но вот незадача, на лыжах крайний раз (тогда еще употребление слова "крайний" вместо "последний" резало слух и настораживало) я стоял на лыжах в пять лет. Услышав это, Вадим, руководитель похода, уронил челюсть на пол, посмотрел на нее удивленными глазами, и, наверное, подумал: "И кого ж я взял в поход?!" Да, Макс зря написал на форуме: "Давайте Вована нагрузим побольше, он ведь лось."
   
    Наутро  мы пошли в соседний вагон знакомиться с москвичами. Они занимали отдельное плацкартное купе, на верхненй полке лежала Татьяна, белокурая женщина лет тридцати, как потом выяснилось, замкнутая и необщительная. Внизу же, напротив, сидела очень общительная, я бы даже сказал, болтливая темноволосая девушка, которую звали Наташа. Нужно сказать, она была физически самым слабым участником похода, но ее беззаботная болтовня, легкий веселый характер, доброта и какая-то детская непринужденность скрасили даже самые тяжелые минуты похода. Рядом сидели Володя и Ира, очень колоритная семейная пара. Ирина была типичной москвичкой, будто вышедшей из анекдотов, быстрой и хваткой, с наглецой, острой на язык и порой грубоватой, к тому же с ярко выраженным московским акцентом. Фраза "Пнаехали тут" из ее уст звучала бы естественно и уместно в любой ситуации. К тому же она была одной из сильнейших в этом походе, наши парни всерьез соревновались с ней кто больше оттропит. Володю же (Его сразу же решили называть Володей, а меня Вованом, чтоб не путаться. Кто-то тихо спросил, может наоборот, но наши сразу отрезали - это Вован.) почему-то сразу хотелось спросить: "За что сидел?", хотя мы все, наверное, производили такое впечатление, особенно я со своей супер стрижкой.:) Ну и, наконец, Пит (Петей его почти никогда не называли, так что Пит), круглолицый и упитанный, но очень культурный дядя с внушительным туристическим опытом, к тому же отморозок-северомуец. Вот в такой компании нам и предстояло встретить новый год и пропахать лыжами десятки километров уральской тайги.

   Едва познакомившись, мы приехали в какой-то североуральский не то поселок, не то город, где сразу заказали три такси и поехали куда-то, чтобы пересесть в Урал, огромный армейский грузовик повышенной проходимости. Надо сказать, четыре туриста с рюкзаками и лыжими очень плохо вмещаются в легковую машину. Это сейчас смешно вспоминать, как Колян вдруг стал плоской размазней на автомобильном стекле, а тогда волновал лишь один вопрос: "Когда же мы, наконец, приедем?" Правда, волновал недолго, вскоре мы залезли в кузов грузовика, нас накрыли какой-то теплой ватной ерундой и мы отправились любоваться местными красотами. "...Вон там, это не облако, это гора..." - продолжал пугать Макс новичков, передавая замерзшую водку и обледенелый кусок сыра - "Обувь у тебя плохая, пальцы точно отморозишь, можешь сразу по приезду покупать крепления на два размера меньше..." Блин, итак, как подумаю что нас ждет, аж настроение портится, еще он тут на нервах играет. На гитаре то в такой мороз не поиграешь, сам без пальцев останешься!

   Ну вот и приехали, недолго встречный декабрьский ветерок обдувал наши замерзшие лица. Налили водиле, благо ни одного гаишника в кустах с радаром, пока ехали, не заметили, и пошли встречать Новый год. Погода была по-новогоднему холодной и солнечной, поэтому палатка мгновенно материализовалась возле какого-то замерзшего ручья, жадно впитывая печное тепло и ограждая нас от всего остального мира.
   К моему удивлению мы не наряжали елку, не произносили громких речей, не плясали с дедом морозом. У нас не было той самой новогодней праздничности и нарядности, было лишь веселье, бившее фонтаном, конкурсы, шутки и прибаутки. Вот все вещи на букву "Б" полетели в кучу под громкие выкрики: "Беспонт", "Бяка", "Билет банка России..." Так, разбираем свои беспонты и идем на улицу, посмотрим кто быстрее колготки наденет. "Мужики, поактивнее, мы ж никогда такого не видели" - послышалось откуда-то из-за спины. Но часы уже показывают двенадцать по местному времени, никаких поздравлений президента, лишь звон бокалов в заповедной уральской тиши. Вот и все, по спальникам и спать.

   Сегодня предстоит долгожданная тропежка. Интересно, а каково это, прокладывать лыжню? Однако, интерес почему-то пропадает через несколько десятков метров. Падение в сугроб спасает от этого мучения и дарит приятную прохладу. Но ненадолго. Что там впереди?! О ужас, лыжня уходит в лес... Вот ветка зацепилась и ага. Встаю не снимая рюкзака и снова вперед, еще метр, снова падаю. Но вот лыжня проходит по бревну. А как они здесь прошли?   Бултых. Наверное где-то там меня уже заждались, а я тут барахтаюсь в снежном плену и не могу преодолеть жалкую сотню метров. Что ж так лыжи то на ногах мешаются?! Но вот, "наконец, Вован, похожий на снеговика, измотанный и мокрый, вылазит из леса", теперь можно идти дальше. А дальше по речке, здесь можно и не ползком...
   За обедом Макс доказывал, что он бы сдох, если бы столько падал, а мне сдыдно смотреть в глаза будущему Начальнегу. До этого я даже не подозревал, что тоже умею отставать. В общем 1 января - день тяжелый.

   Вечером говорили что сегодня пойдем через перевал. Интересно, а что это такое?! На слух так похоже на "привал", а по смыслу, оказывается, прямо противоположное. Вадим догоняет меня на подходе, спрашивает, пока я валяюсь в снегу: "У тебя нож есть?" Зарезать что ли хочет, чтоб не мучался? Но он засовывает нож в штаны, что то там отрезает и бросает в снег... трусы. "Наверное у туристов так принято перед перевалом" - подумал я и поплелся дальше.
   Однако, пересечь хребет в тот день судьба нам все-же не позволила. Налетела хмарь, небо затянуло серыми тучами, задул сильный северный ветер, да еще неподмазанный Мишка по неопытности на час при подъеме отстал. Поэтому и строим мы противоветренную стенку из настовых кирпичей, говорят, без нее здесь совсем туго будет. Вот и полярные походы вспоминают: "Там так всегда дует, а уж когда пурга... Меня в спальнике по всей палатке перекатывало. ...Лежали и молились чтобы палатку ветер в клочья не разорвал." После таких рассказов становится как то не по себе. Новичку ведь непонятно, что мы стоим всего в нескольких десятках метров над спасительной границей зоны леса.:)
   Граница зоны леса, как интересно... Вот лес редеет, вместо ели да кедра появляется карликовая листвинница, пойди разбери какая тут сухая, а дальше лишь камни, щедро засыпанные снегом. Граница и никакой колючей проволоки, не в Карпатах же мы в самом деле. Это там проволоку раскидывают по склону, чтоб злые бендеры деревья в горы не утащили, наверное.

А вообще рассказик очень прикольный, ты Вован реально начинаешь писать как писатель - кратко, смешно, со знанием дела    Мне все больше нравиться    ни капли трагизма, но и не переборщил с юмором, все как надо !

Рассказ можно назвать: "Вовочка-лыжник"

P.S. А вообще смелый ты, сразу в лыжную тройку, я например тогда зассал идти (ты наверняка помнишь гад ) )
МОЛОДЕЦ короче !
...только про "Баранью голову" забыл написать

Не забыл, просто недописал еще. Рассказ готов где-то наполовину, Просто  раз до похода не успел написать, решил на всякий случай выложить как есть.

Дописал таки рассказ о суровой новогодней тройке по Северному Уралу в заповеднике "Денежкин камень" - последнем походе, который я ходил еще в составе турклуба "Альтер Эго". Походе, оставившем в основном позитивные воспоминания несмотря на все тяготы походной жизни.

[center]Заповедный Урал.[/center]

   Как-то сырым зимним вечером в конце декабря все руководство "Альтер эго" и я, тогда еще совсем зеленый новичок, собрались в кафе "Юшут" за бокалом пива и обсуждали предстоящий новогодний поход на Северный Урал. Суровый мороз за сорок градусов, глухая уральская тайга, горы в полтора километра высотой - все это казалось тогда таким страшным, манящим и загадочным, будто ехали мы куда-то на край земли, в мир приключений, странствий и опасностей. Вот только для матерых будущих северомуйцев предстоящее путешествие было всего лишь тренировкой.
   Кафе располагалось в подвальном помещении, искусственный свет, пейзажи на стенах, деревянные столы и лавки, и, конечно же, туристические клипы, которые мы крутили весь вечер, создавали ощущение, будто ты на несколько часов переносишься в иной мир, столь далекий от городских забот и волнений. Зима выдалась на редкость теплой и слякотной, уже стали привычными декабрьские дожди и совсем не верилось, что вскоре мы будем по пояс тонуть в снегу, тропить, "повесив язык на плечо" и любоваться редким солнцем на небе как десертом на столе.
   
   В день отъезда свежий снег слегка припорошил длинные казанские пробки. На вокзале, в небольшой мастерской, устроенной меж рюкзаков, кому-то тут же поставили крепления на лыжи. Вот теперь можно и на поезд, подошедший как всегда по расписанию.

   На следующий день мы оказались в Екатеринбурге, где нас ждала пересадка и где нас уже давно дожидались Арт с Мишкой, не купившие вовремя билеты и теперь добиравшиеся с приключениями на каких-то совершенно непонятных поездах. Прогулка в магазин,  расположенный напротив вокзала, напомнила о наступающем празднике. Стемнело, значит пора садиться на поезд и пробовать местное пиво, вдруг оно лучше казанского. Рассказы Макса о том, как тяжело тропить по глубокому снегу и как Николаич идет, будто заведенный, по сорок минут пугали и завораживали одновременно. Очень хотелось поскорее повторить его подвиги, но вот незадача, на лыжах крайний раз (тогда еще употребление слова "крайний" вместо "последний" резало слух и настораживало) я стоял в пять лет. Услышав это, Вадим, руководитель похода, уронил челюсть на пол, посмотрел на нее удивленными глазами, и, наверное, подумал: "И кого ж я взял в поход?!" Да, Макс зря написал на форуме: "Давайте Вована нагрузим побольше, он ведь лось."
   
    Наутро  мы пошли в соседний вагон знакомиться с москвичами. Они занимали отдельное плацкартное купе, на верхненй полке лежала Татьяна, белокурая женщина лет тридцати, как потом выяснилось, замкнутая и необщительная. Внизу же, напротив, сидела очень общительная, я бы даже сказал, болтливая темноволосая девушка, которую звали Наташа. Нужно сказать, она была физически самым слабым участником похода, но ее беззаботная болтовня, легкий веселый характер, доброта и какая-то детская непринужденность скрасили даже самые тяжелые минуты похода. Рядом сидели Володя и Ира, очень колоритная семейная пара. Ирина была типичной москвичкой, будто вышедшей из анекдотов, быстрой и хваткой, с наглецой, острой на язык и порой грубоватой, к тому же с ярко выраженным московским акцентом. Фраза "Пнаехали тут" из ее уст звучала бы естественно и уместно в любой ситуации. К тому же она была одной из сильнейших в этом походе, наши парни всерьез соревновались с ней кто больше оттропит. Володю же (Его сразу же решили называть Володей, а меня Вованом, чтоб не путаться. Кто-то тихо спросил, может наоборот, но наши сразу отрезали - это Вован.) почему-то сразу хотелось спросить: "За что сидел?", хотя мы все, наверное, производили такое впечатление, особенно я со своей супер стрижкой.:) Ну и, наконец, Пит (Петей его почти никогда не называли, так что Пит), круглолицый и упитанный, но очень культурный дядя с внушительным туристическим опытом, к тому же отморозок-северомуец. Вот в такой компании нам и предстояло встретить новый год и пропахать лыжами десятки километров уральской тайги.

   Едва познакомившись, мы приехали в какой-то североуральский не то поселок, не то город, где сразу заказали три такси и поехали куда-то, чтобы пересесть в Урал, огромный армейский грузовик повышенной проходимости. Надо сказать, четыре туриста с рюкзаками и лыжами очень плохо вмещаются в легковую машину. Это сейчас смешно вспоминать, как Колян вдруг стал плоской размазней на автомобильном стекле, а тогда волновал лишь один вопрос: "Когда же мы, наконец, приедем?" Правда, волновал недолго, вскоре мы залезли в кузов грузовика, где нас накрыли какой-то теплой ватной ерундой и мы отправились любоваться местными красотами. "...Вон там, это не облако, это гора..." - продолжал пугать Макс новичков, передавая замерзшую водку и обледенелый кусок сыра - "Обувь у тебя плохая, пальцы точно отморозишь, можешь сразу по приезду покупать крепления на два размера меньше..." Блин, итак, как подумаю что нас ждет, аж настроение портится, так еще он тут на нервах играет. На гитаре то в такой мороз не поиграешь, сам без пальцев останешься!

   Ну вот и приехали, недолго встречный декабрьский ветерок обдувал наши замерзшие лица. Налили водиле, благо ни одного гаишника в кустах с радаром, пока ехали, не заметили, и пошли встречать Новый год. Погода была по-новогоднему холодной и солнечной, поэтому палатка мгновенно материализовалась возле какого-то замерзшего ручья, жадно впитывая печное тепло и ограждая нас от всего остального мира. К моему удивлению мы не наряжали елку, не произносили громких речей, не плясали с дедом морозом. У нас не было той самой новогодней праздничности и нарядности, было лишь веселье, бившее фонтаном, конкурсы, шутки и прибаутки. Вот все вещи на букву "Б" полетели в кучу под громкие выкрики: "Беспонт", "Бяка", "Билет банка России..." Так, разбираем свои беспонты и идем на улицу, посмотрим кто быстрее колготки наденет. "Мужики, поактивнее, мы ж никогда такого не видели" - послышалось откуда-то из-за спины. Но часы уже показывают двенадцать по местному времени, никаких поздравлений президента, лишь звон бокалов в заповедной уральской тиши. Вот и все, по спальникам и спать.

   Сегодня предстоит долгожданная тропежка. Интересно, а каково это, прокладывать лыжню? Однако, интерес почему-то пропадает через несколько десятков метров. Падение в сугроб спасает от этого мучения и дарит приятную прохладу. Но ненадолго. Что там впереди?! О ужас, лыжня уходит в лес... Вот ветка зацепилась и ага. Встаю не снимая рюкзака и снова вперед, еще метр, снова падаю. Но вот лыжня проходит по бревну. Хм, а как они здесь прошли?   Бултых. Наверное где-то там меня уже заждались, а я тут барахтаюсь в снежном плену и не могу преодолеть жалкую сотню метров. Что ж так лыжи то на ногах мешаются?! Но вот, "наконец, Вован, похожий на снеговика, измотанный и мокрый, вылазит из леса", теперь можно идти дальше. А дальше идем по речке, здесь можно и не ползком...
   За обедом Макс доказывал, что он бы сдох, если бы столько падал, а мне сдыдно смотреть в глаза будущему Начальнегу. До этого я даже не подозревал, что тоже умею отставать. В общем 1 января - день тяжелый.

   Вечером говорили что сегодня пойдем через перевал. Интересно, а что это такое?! На слух так похоже на "привал", а по смыслу, оказывается, прямо противоположное. Вадим догоняет меня на подходе, спрашивает, пока я валяюсь в снегу: "У тебя нож есть?" Зарезать что ли хочет, чтоб не мучался? Но он засовывает нож в штаны, что то там отрезает и бросает в снег... трусы. "Наверное у туристов так принято перед перевалом" - подумал я и поплелся дальше.
   Однако, пересечь хребет в тот день судьба нам все-же не позволила. Налетела хмарь, небо затянуло серыми тучами, задул сильный северный ветер, да еще не подмазанный Мишка по неопытности на час при подъеме отстал. Поэтому и строим мы противоветренную стенку из настовых кирпичей, говорят, без нее здесь совсем туго будет. Вот и полярные походы вспоминают: "Там так всегда дует, а уж когда пурга... Меня в спальнике по всей палатке перекатывало. ...Лежали и молились чтобы палатку ветер в клочья не разорвал." После таких рассказов становится как то не по себе. Новичку ведь непонятно, что мы стоим всего в нескольких десятках метров над спасительной границей зоны леса.:)
   Граница зоны леса, как интересно... Вот лес редеет, вместо ели да кедра появляется карликовая лиственница, пойди разбери какая тут сухая. А дальше лишь камни, щедро присыпанные снегом. Граница и никакой колючей проволоки, не в Карпатах же мы в самом деле. Это там проволоку раскидывают по склону, чтоб злые бендеры деревья в горы не утащили, наверное.
   
   Ну вот мягкий снежок остался позади. Первые шаги по насту даются тяжело, через контакт пятой точки со склоном. Но после очередного падения я даже не успел понять что произошло. В руках половинки сломанной лыжной палки. Остаться без нее на третий день похода тогда показалось катастрофой. "Крепления не держат (спасибо Максу), палки нет, да и сам на лыжах стоять не могу - зачем я такой красавчик здесь нужен?" - подумал я, засовывая лыжи за стропы рюкзака и оттого став похожим на троллейбус. Но на перевал поднимаюсь первым, а на спуске приползаю пятым на бивак - мой предмет гордости в тот день. А вот Мишка с Артом приходят последними, избавив нас от необходимости искать их у подножия и в долине, и наперебой рассказывают о своих злоключениях. Оказывается, Мишке приспичило покопаться в рюкзаке в нескольких сотнях метров выше леса, а ветер, тем временем, усиливался и метель заметала нашу лыжню. Лишь силой убеждения, сдобренной парой крепких слов Арту удалось заставить его собраться и пойти. Но вот лыжня теряется, куда дальше?
- Туда - отвечает он.
- А почему туда, а не сюда, например, или не туда?!
- Действительно, почему? - подумал Мишка, недооценивший еще возникшей проблемы, лишь злобный Арт, ругаясь как сапожник, заставил его сконцентрироваться и выбрать правильный путь. Так через несколько минут они уже были с нами и поднимали кружки за свое удачное возвращение.

   Предрассветные сумерки. Еще совсем темно, но дежурный уже суетится у костра, вносит парящий котелок в палатку. По команде "миски к бою" в  него летят миски, кружки, кто на что горазд, и их содержимое с хлюпаньем и клацаньем быстро исчезает. Лишь  при помощи какой-то там матери мокрые ботинки оказываются на ногах. Но Мишка до сих пор не собрался. "Артем, убирай ЦК" - крикнул я, прихватив все говнище, и переместившись поближе к выходу. Пара секунд и палатка накрыла оставшихся в ней. Мы быстро выскочили на улицу и долго наблюдали как под слоем замерзшей тряпки что-то копошится, собирает вещи и иней, сдабривая каждое движение изрядной порцией мата. Между тем паутинкой в разные стороны тянется тонкая лыжня, а вдалеке мерцают маленькие синие огоньки. И так каждое утро.
   Но этот день был особенным уже потому, что мне осточертело валяться в снегу и плестись в хвосте группы. Отсутствие второй палки не давало шансов, поэтому я попробовал сорвать сухую елку, но сделав с ней с десяток шагов нарвался на окрик руковода: "А у кого сил больно много, пусть лучше потропит побольше." "Ну ладно, сами напросились!" - решил я, найдя палку поудобнее. Благо, мы шли по дороге, где не надо плутать между елок и гигантских кедров, перелезать через бревна, в общем проявлять чудеса лыжного мастерства. Тропи - не хочу. "Вон до той елки и все... Нет, вон до того поворота... Еще немного, до кедра и хватит!" - думал я, в сотый раз перечитывая название своих лыж. Однако, через полчаса Мишка, который шел за мной, начал отставать и сзади послышались крики: "Все, хорош уже.", "Уступай лыжню, а то Мишку менять придется...", "Дай я свое оттроплю и отдохну наконец!" Вот теперь сойти можно и без позора.

   Еще немного и на пути попалась избушка-балок, самое время пообедать. Пока мы пытались прочистить трубу, основательно забитую снегом, кто-то нашел на столе большую амбарную тетрадку и сунул нос в ее содержимое... Это был отчетный журнал егерей, значит мы сейчас сушим промокшие до основания трекинги в логове тех, кто, сбившись с ног, гоняется за нами уже  которые сутки!!! Витавшую в воздухе идею написать в тетради что-то вроде: "Двенадцать туристов, которых вы ищете, прошли через весь заповедник, пообедали здесь и ушли незамеченными" Вадим разогнал веской фразой: "Лесники тоже люди, просто работа у них такая, а если им из-за нас придется всю тетрадь переписывать?!" Так что решили уйти не оставляя следов.
   Тут надо сказать, что все это время мы шли по территории заповедника "Денежкин камень". Поскольку дать официальное разрешение на его посещение нам отказались, план был хитер и коварен. 31 декабря на машине мы заехали на территорию заповедника, встали в паре километров от лесничей избы, и, отпраздновав новый год, перевалили через хребет. Взявшие было след лесники проводили взглядом лыжню, уходившую за перевал и теряющуюся где-то во вьюге, облаках и заснеженном куруме за территорией заповедника, щелкнули зубами и пошли продолжать пировать в честь нового года. А мы, не долго думая, вернулись через соседний перевал и прошли заповедник насквозь, оставив всех в дураках. Спохватившись, они упорно искали нас по всей территории, да не тут то было!

   Опасность неожиданно подкралась в виде долгожданной лыжни. "Какая широкая, явно лесники на охотничьих, может нас ищут?" -  вопрос повис в воздухе, пока мы обсуждали, что делать дальше. Уж больно направление хорошее, но выйти на егерей теперь, когда мы подходили к границе заповедника, не хотелось совсем. Однако, выбор невелик, и после недолгих обсуждений, затаив страх в сердцах, тихой сапою идем навстречу возникшей опасности. Тихо, неспеша, полушепотом проходим несколько километров, но вот широкая лыжня уходит куда-то вбок, можно расслабиться.

   Солнце уже закатывалось за горизонт, как я вспомнил, что у меня сегодня экзамен. Больше четверки мне теперь не светит на пересдаче. Удивлению вокруг не было предела, но горячий обед сегодня меня волновал гораздо больше, чем закорючка в зачетке. Да и как еще, если тут другие ценности, а до населенки не один десяток километров...

   На очередном привале в ответ на просьбу потропить раздался лишь сдавленный смех.
- Что смешного - начал было учить нас Вадим - Всегда так, как надо тропить у одного палки нет, у другого колено болит, у третьего штаны порваны. Вован, сходи, потропи.
- Я не могу, - сказал я, размахивая свободной рукой, - Палку еще на третий день сломал, штаны, смотри, порваны и колено вчера ударил. И пошел делать лыжню под общий смех.

   Темнело на севере быстро, резко, стремительно. Вот и в этот вечер едва мы поставили палатку, как все вокруг погрузилось во тьму. Раз все-равно ничего не видно надо залить глаза... Так после нескольких часов упорных упражнений со стаканом на печке закипела вода в котелке.
- Макс, где заварка? - спросил я, как самый заинтересованный в чае.
- Поищи в рюкзаке.
Я вышел на свежий воздух и начал там рыться: шоколадки, сухарики, спирт, кошки... Хм, а где же чай?!
- Макс, а где у тебя в рюкзаке? - спросил я на этот раз через стенку палатки.
- Там внутри видишь сумку?
- Ну.
- Доставай ее.
- Достал.
- Видишь еще одну? Доставай.
- Ну достал, и что?!
- А теперь поищи на дне рюкзака, там у меня баранья голова, вот ей мозги и еби.
Так и ушел я несолоно хлебавши. И к нему в мешок больше никогда не лазил. Мало ли что может быть в рюкзаке у опытного туриста.

   Сегодня нам предстоит совершить восхождение на высочайшую точку заповедника - гору "Денежкин камень". Чего хо-хо, почти полтора километра между прочим! Подъем на лыжах утомляет, но вот, наконец, под ногами твердый зафирнованный снег и родной курумник - значит можно идти, и я сразу отправился прокладывать дорогу. Вечером слышал, что мы поднимемся на вершину. Кстати, вон и она, на минуту выглянула из-за облаков. Значит нам туда. Мне, новичку, ведь невдомек, что сначала нужно подняться в перевал, оставить там рюкзаки, и только потом... В общем, когда меня догнали, точнее я остановился подождать отставшую группу, нам до вершины уже было ближе, чем до перевала и ребята долго спорили - может лучше вальнуть ее не снимая рюкзаков. Вот чем опасен малый вес у меня за спиной.
   На горе ветер бушевал и неистовствовал с разных направлений, порой его порывы хотели сдуть тебя, унести в белое заснеженное царство. Скорее вниз отсюда.
   На спуске кошки очень мешаются, но их пора сменить на лыжи.
   "Уже темнеет, тут сейчас нельзя на лыжах" - протестует Макс - "Этот спуск называется минус два глаза: один оставишь на этой березе, другой вон на той" - аргументировал он, указав в сторону сосен и елей. Однако, сам же первый и покатился вниз. Артем не захотел уступать ветку первенства и попытался обогнать, но не рассчитал траекторию, и мы, катаясь от смеха по снежному фирну меж камней, наблюдали за их нелепым столкновением.
   Спуск оказался не таким уж страшным, хоть лыжня и уходила местами в пропасть речного каньона, а тормозом мне служили лишь глубокий снег, коэффициент трения о пятую точку и ветви деревьев, хлеставшие порой по лицу. Сумерки, вопреки желанию руковода, обозначили наш бивак, где снег уже топился в котелке над дымным костром. Ночной мрак вступал в свои права, окутывая все вокруг непроглядным покрывалом, и лишь где-то там впереди, километрах в тридцати от нас светились огни города, в котором нам нужно было оказаться на следующий день. Они казались такими близкими и манящими, что мелькнула идея, заразившая лишь нас с Вадимом, - дойти до туда за ночь. Даже Артем со свойственным ему авантюризмом не клюнул на эту удочку и предпочел, как завхоз, заняться оставшимися запасами спирта. "Еще целый день ...бли, может ну его в пень, вызовем вертолет, да и все..." - подытожил Семин, все еще надеясь завтра вечером добраться до вокзала. Горы остались позади, под ногами лежала темная заснеженная долина, сверкая огнями цивилизации где-то на горизонте, и все казалось возможным в этот чудесный вечер.
   
   А на утро нас ждал спуск. Сначала было легко, но вот река раскинула километры подлипа, а тайга встала забором из толстых поваленных стволов, разлапистых веток и плотных прибрежных кустов. Идешь по реке, вдруг под ногами проступает вода, налипает мокрой снежной кашей на лыжи и те с каждым шагом становятся все тяжелее и тяжелее. Вот группа вляпалась в такую лужу, теперь все сняли лыжи, чистятся. Иду дальше, зачем останавливаться, понятно что вскоре все повторится. Река змейкой извивается по долине, расстояние как резинка растягивается, каждый километр по прямой превращается в три. Решаем подрезать петлю, но скорость падает пропорционально расстоянию, где-то перелезаешь через бревно, проявляя чудеса акробатики, где-то проползаешь под ним, не снимая лыж, где-то продираешься сквозь кусты. И снова река...
   Ну вот все вокруг сереет, теряет цвета и погружается в сумерки. Кто-то уже костер билетами разжегает. Москвичи зря взяли их заранее, это лыжный поход в заповедную глушь, здесь никогда не знаешь что тебя ждет. Вот и начальнику Макса по приезду на стол ляжет странная объяснительная: "Опоздал на работу по причине непроходимости тайги."

   Сегодня солнечное утро стало компенсацией за порчу билетов путем опоздания на поезд. Пройдено немало, но впереди еще не один километр заваленной снегом тайги. Как будто все лыжни перенесли в соседнюю долину. Вот и тропят мужики не жалея сил. А мы с Мишкой, тем временем, не закрывая ртов, плетемся в хвосте группы. Вот Арт остановился отдохнуть и так на нас посмотрел, будто о чей-то язык споткнулся. Вот мы поравнялись с Максом. Да, друг, ты прав, если мне к языку лыжи привязать, то я до Москвы оттропил бы. Но пока что лыжи на ногах мешаются, так что я бессилен вам помочь. А впереди финальный пригорок, последняя сломанная палка в этом походе, лай собак, как весть цивилизации и... буранка. Ура, прорвались! Узкая полоска примятого снега дарит надежду добраться. Добраться до поселка сегодня и еще не сильно затемно. Семин делает широкий прощальный жест в сторону леса.
   Позади остались толпы разъяренных егерей, шерстящих теперь заповедник вдоль и поперек, но нам они больше не страшны. Ведь заповедник тоже где-то позади остался приятным воспоминанием. А на горизонте уже маячат дымящие трубы Черемухово, магазины с развалами продуктов и пивными прилавками. Мужики, почувствовав твердую поверхность под ногами, словно с цепи сорвались, только пятки сверкали на лесной дороге, и я, немного поотстав, шел один, тихо шурша лыжами среди белого безмолвия зимнего леса.
   Уже сгущались вечерние сумерки когда детишки приковали любопытный взор к одинокому лыжнику с рюкзаком - редкому зрелищу в забытом Богом уральском городишке. Ребята конечно же нашлись у ближайшего магазина, пиво у них в руках не многозначно давало понять, что жизнь налаживается. А хвост группы как всегда подтянулся значительно позже, отсвечивая фонариками в темноте местных улиц.
   Подъехавший старый автобус, напомнивший детство, подарил нам час тепла и веселья. Приглушенный свет в салоне, проплывающие мимо фонари уличного освещения, сменившиеся непривычно темными стеклами, радостные лица друзей и разговоры о предстоящем гусятнике сделали этот час одним из самых счастливых в жизни.
   Но вот за окном Североуральск, поезд уже ушел, а потому к утру мы будем на автовокзале Екатеринбурга. А пока есть время отведать местной кухни в ближайшем ресторане, приятно удивившем вполне демократическими ценами и вкусными пельменями, запеченными с сыром. Перед отъездом контрольное посещение привокзального ларька для пополнения запасов продовольствия и комфортабельный автобус увозит нас куда-то очень далеко, в царство легендарного Морфея...

    Царство Морфея проехали как-то незаметно и Екатеринбург уже радует морозным солнечным утром. Вокзал, бутылка шампанского, хрустальный звон пластиковых бокалов за пройденный маршрут и москвичи садятся на поезд. Жизнь все-таки несправедливая штука. Им два дня дороги в общем вагоне и потерянные билеты, а нам долгожданная баня с легким паром, прогулка по главному уральскому городу, вкусная узбекская кухня, а наутро родная Казань.

Вован, молодец! Ну и память у тебя

А кстати со второго перевала мы вроде ходили на г. 1410 (Лямпа - то ли Средняя, то ли Кутимская)? Или Вован не успел на восхождение?

Не исчез. Там ничего не впечатлило, решил не описывать, дабы не вышло техническое описание маршрута.

Макс оказался прав, на праздники я дописывал рассказ о прошлых ноябрьских. Замечательный был походик, есть что вспомнить. Спасибо всем, кто был там, что подарили столько приятных минут.

[center]Точка отсчета.[/center]

   Осень, несмотря на два солнечных и очень веселых слета выдалась на редкость слякотной и хмурой. По "Городу" прошел  сюжет об обострении психических заболеваний от нехватки солнечного света. Но что нам до всей этой городской суеты в пору ноябрьских праздников?! Вот "дизель гуднул ввысь и дернул состав в ночь". Растворился в тумане и остался позади Казанский Кремль, за окном проносятся безлюдные темные платформы, а впереди нас ждет ночная прогулка по лесу и теплая беседа у костра.
   Нияз, дружище, ты как всегда неожиданно, настоящий ФСБшник! Теперь мы все в сборе, можно начинать? Бэлла опоздала на поезд, оставшись без телефона, оставив нас без соли  и котла. Значит начнем не в полном составе. Макс, расчехляй гитару! И пивная пена медленно потекла вниз по баллону.
   Девять вечера в ноябре - это уже ночь. Тем более в далеком марийском поселке, где лишь пара уличных фонарей вдалеке едва рассеивает мрак. Но стоило ступить на лесную дорогу, как глаза привыкли к темноте. Большие старые сосны, темно-зеленые ели, две колеи, постоянно путающиеся под ногами - все вокруг показалось неплохо освещенным луной и звездами, щедро рассыпанными по ночному небу. Подслушанные краем уха разговоры о Вадиме угнетают (разве можно нечисть поминать на сон грядущий), бесчисленные консервы в рюкзаке так и тянут к земле, но тут осталось немного. Вот уже и красивое овальное озеро гостеприимно приготовило нам дрова. Ну что, отведаем кипяточку?

   Говорят, разве утро добрым бывает? Иногда бывает! Сегодня как раз тот случай. Догорающие угли вместо пылающего огня  не многозначно дают понять - пора идти. Идти до обеда, то есть до Орьера, по пути развлекаясь лишь мандаринами. Обеденное озеро широко раскинуло свои берега. Листва, давно отшумев свое и оставив деревья голыми, устилала землю мягким ковром, слегка припорошенным свежим снежком. Неспособный кого-либо согреть едва коптящий костер все же быстро вскипятил котелок, подарив нам сказочное чаепитие среди полузимнего леса.
   "Стой, куда убежали" - послышался окрик сзади. Извечный вопрос хищения клубного снаряжения отвлек нас с Максом от дороги, и мы увели группу куда-то совсем не туда. Так путь до Серебряного немного разнообразился блужданием по лесным песчаным дорогам. Но все хорошее имеет свойство когда-нибудь заканчиваться, что-то заблестело впереди, значит дошли.
   Юлькина группа и Арт пришли уже давно и теперь дружно грелись вокруг большого дымного костра. Чувства, испытываемые при встрече своих в пустующем ноябрьском лесу, когда уже нет "тыц-тыц", непередаваемы, но все-равно не надо на меня так смотреть. Что значит принес ли чего вкусного? Подумаешь, рюкзак полный продуктов, это еще вовсе не значит что я ходячий холодильник на ножках. Ну, за встречу! И понеслось...
   Темнеющий зимний лес скрыл тела, хаотично валяющиеся вокруг костра, которые мы нет-нет, да и подкинем кому-нибудь в палатку. Полная луна над сосной, что освещала озеро, образуя длинную лунную дорожку на воде - последнее, что мы увидели в тот чудный вечер.

   Утро сегодня, однако, не из добрых. Макс встал злой, схватил рюкзак и убежал, никому ничего не сказав. Как ни в чем не бывало продолжаю беседу с Артом пока эти лоси улепетывают куда подальше, пускай сидят и ждут меня, чтоб неповадно было так делать. А идти нам предстоит долго, не один, а, наверное, два километра, пока река не преградит нам путь...
   Вода холодным мутным потоком неслась перед нами, на берегу тонкий хрусткий ледок быстро окрасился в красный цвет. Включив музыку погромче, я перешел на другой берег, но вскоре и там ярко алая кровь появилась на белом снегу. Один за другим люди переходили и быстро одевались, отогревая замерзшие конечности. Вот и Нияз перешел, говорит там все бросают Эле на прощанье: "За тобой сейчас придут" и скорее сваливают сюда. Эля была единственной девушкой в нашей группе. Ее проблемы со здоровьем в тот момент были совершенно несовместимы с ледяной ноябрьской водой, вот она и ждала, когда же кто-нибудь вернется за ней. Я сидел на рюкзаке лишь в термобелье и тоже ждал. Мне было интересно, кто же из наших решится дважды войти в реку. Да и в ее глазах читалась такая досада и безысходность, что я откровенно наслаждался, вспоминая все обиды, нанесенные мне девчонками в разное время, хоть даже я и сам был в этом виноват. Злоба и обида никуда не делись и в этот момент подступили к горлу слащаво-горьким комом  мелочной мести, приятной и противной одновременно. Еще пару секунд и я бы полез в воду, но Руся уже начал раздеваться. Чтож, теперь мы знаем наших героев. Вот этот накачанный атлет словно барашка закидывает девушку на плечо и в считанные секунды переносит к нам. Стало понятно, что Руся в походе - это не роскошь, а средство передвижения. Ну что, мы все в сборе, боевые пятьдесят грамм и вперед.
   Но Макс как всегда без предупреждения схватил рюкзак и был таков. Ведь просили объявлять минутную готовность. В знак протеста отстаю от группы до самого поселка. Хорошо идти одному. Любуешься вечнозелеными верхушками деревьев, низкими свинцовыми облаками, толстым слоем закрывшими небо, а телефон напевает тебе мелодию: "Осенний ветер, ирландский сеттер, хвостом виляя, кружит вальс над мостовой..."
   Тонкий ледок суслонгерских улиц несколько раз заставил принять горизонтальное положение, а затем научил нас весело скользить по промерзшему асфальту. Вот уже мимо проносится остановка, магазин... Стоп, как мимо, а как же мороженное?!
   После поселка дорога вновь понеслась к неведомым горизонтам глухой марийской тайги по разобранному узкоколейному железнодорожному пути. Мы шли по старой насыпи, устланной едва сохранившимися деревянными шпалами, теперь торчащими из земли в разные стороны. И не верилось, что когда-то здесь ходила дрезина, набитая на майские праздники под завяз людьми, байдарками, веслами, а в другое время мирно развозящая жителей в отдаленные уголки этого чудного леса. Не верилось, пока Макс не достал три топора. В этом сладковатом виноградном вкусе словно в тумане растворилась и насыпь и шпалы, растворилась вообще какая-либо дорога и постепенно начал растворяться лес... Под ногами роились какие-то тропы, болотца, чащобы, пока из сумерек, словно из небытия, не появился поселок, куда нам, по словам Макса, ни коим образом не следовало соваться вечером. Поэтому было решено встать на задворках деревни, тихонько юркнув в лес и притулившись на краю заболоченной канавы.
   "Давай, зажигай" - говорил еще не протрезвевший Начальнег, расталкивая всех помощников в разные стороны и затушив едва появившийся язычок пламени. Однако, вопреки всем стараниям, сухая осина гореть не хотела. В ход пошел подвернувшийся под руку забор какого-то хозяйства, к счастью оказавшийся сосновым, и пламя запылало с новой силой. В процессе приготовления ужина группа разбилась на кучки, в каждой из которых велись оживленные беседы, споры, так что эмоции, порой, били через край. Разгоряченные дискуссиями и не только мы с Ниязом пошли в поселок. Ночью у марийцев случаются странные вещи. Например, через высокий забор перелезает темный силуэт и по-кошачьи удирает по узкой неосвещенной улице... Возле магазина мы с легкостью нашли местную молодежь, случайно заглянувшую за пивом.
- Ну че, пацаны, как жизнь? Закурить найдется?
   Еще пара дежурных, ничего не значащих пацанских фраз и их девятка исчезла во мраке, а нас ждал нелегкий путь назад.
- Да не туда нам, пошли сюда.
- Мы отсюда пришли.
- Я хотел там пройти, их запутать. Посмотри, сзади нет хвоста?
- Да какой к черту хвост?! Если что, пройдем прямо и заведем их подальше в лес... - Идея придти к своим и застегнуть палатку изнутри перед носом непрошеных гостей нам тогда почему-то не показалась забавной.
   Украв дров и трусливо обернувшись назад мы незаметно прокрались в тихий неприветливый лес, тоже словно готовящийся к зимней спячке.

   За ночь поселок успел сильно измениться. Как ни странно, с утра там уже не было ни пьяной молодежи, ни темных переулков, ни теней, порхающих через заборы. Лишь небольшой магазин, да асфальт, ведущий нас в лес. Снова желтый марийский песок скрипит под ногами и отнимает последние силы. Игры в стиле "Кто последний - тот лох" порядком надоели.
- Дальше переходы по двадцать минут - сказали вновь набирающему обороты Русе.
- Хорошо - Ответил он, не понизив передачу.
- Это вовсе не значит, что сорокаминутное расстояние нужно за двадцать пробежать - Только и успел Витек кинуть ему вдогонку...
   Так, быстро и весело мы добрались до моста через Илеть, где и собирались стапелиться. Серые сумерки заволокли все вокруг, на костре кипел борщ, а люди таскали туда-сюда деревья, крепили пилоны и накачивали наши катамараны. За Ниязом подъехала миниатюрная версия черного воронка с женой и увезла его в известном направлении. Минус один, но у Начальнега тогда еще не было печально известного черного блокнота, так что вычеркнуть не удалось.
   Макс слишком рано ушел спать, поэтому вечер пришлось коротать без гитары и сопутствующих жидкостей. Мы с Русей сразу же занялись поисками справедливости.
- А я знаю, что такое справедливость! - Погасил Витек вспыхнувшие было споры.
- Ну и что же? - Кто-то все понял по хитрому блеску его глаз, но было уже поздно.
- Справедливость - это существительное. - Констатировал бесспорный факт капитан очевидности под всеобщий смех.
   За отсутствием справедливости начались активные поиски мафиози. В связи с победой мафии Эля предложила поиграть во что-то более полезное. Ее идея стать ангелом и тайком сделать кому-то доброе дело понравилась многим. Бумажки с именами подопечных расхватали как горячие пирожки. Теперь весь следующий день наполнился глубоким смыслом и ожиданием чего-то чудесного и прекрасного...

   Сегодня разве что красный снег не выпал - все говорит о празднике. Даже природа приготовила нам сюрприз - ледовый затор, столь неожиданный в ноябре на Илети, поэтому послуживший впоследствии появлению на свет явно преувеличенных слухов о мастерстве шаманства среди наших участников. За очередным поворотом течение вдруг замедлилось и взору открылась интересная картина: реку местами перегородил тонкий ледок. Казалось, ударь по нему веслом и кат на свободе, да не тут то было. Приходится снимать рюкзаки и переносить эту многокилограммовую тушу через лес по высокому берегу.
   Преодоленные трудности должны вознаграждаться, праздничный вечер был похож на настоящий концерт, даже Руся взял ненадолго гитару в руки. Ну что, все идет по плану?!

   Серое мрачное утро красноречивее всего давало понять, что осталось немного. Впереди еще пара десятков километров красивых пейзажей, интересных разговоров и веселых шуток. Но город неумолимо приближался, почти осязаемо разрушая идиллию заснеженных сосен и елей.
   Тем временем на максовском кате лучшие умы терзал  главный вопрос: "Черт возьми, почему мы так медленно плывем?..."
- А я знаю по чему... - Подал голос кэб.
- Ну и почему же?
- По реке! - Капитан очевидности как всегда не ошибся.
   Зеленая беседка, словно затерявшаяся в белом безмолвии, подарила еще с десяток памятных минут. Ну что, поплыли дальше?...
   Все хорошее, к сожалению, слишком редко затягивается надолго. Вот впереди показался силуэт моста. Причаливаем. Бревна, служившие рамой катамарана, догорают, потрескивая в костре. Сумерки едва коснулись нас, но с каждой минутой все сгущались, жадно поглощая окружающее пространство своей темной пастью. Значит поход окончен и нам пора на станцию. Прощальный взгляд с моста на реку, с которой теперь так много связанно. И вот уже веселые игры в ожидании поезда: давай, толкай его, слева заходи, быстрее, да повыше прыгай, подальше...
   Тем временем ребята ехали с Суслонгера. Это немного севернее Илети, так что не знаю чем они там грелись, но приехали тепленькие и веселые. У всех полные рюкзаки какого-то волшебства! Да-да, именно так. Иначе чем можно объяснить, что в вагоне вдруг стало уютно, как дома. Обмен подарками на день ангела, уже привычная и дорогая сердцу гитара, а главное - какое-то единство, ощущение, что люди, с которыми ты прошел поход, дороги и важны тебе в этой жизни. И никаких склок, пустых обид и мелочного дележа трофеев. Возможно, это был пик духовного расцвета  "Ирбиса", лучшие минуты для клуба и самые счастливые для нас. Между тем к нам медленно подкрадывалась вечерняя Казань, чтобы снова заключить в свои долгие объятия...

И за эти 40 минут ты у меня раз пять просил: посмотри назад, никого нет? Хотя раз не помнишь, значит не было.

Думал это и так понятно.

Не каждый. Мне, например, понравилось бродить, но, как я описал, хотелось посмотреть есть ли среди нас герои, да и свою мелочную обиду потешить уж очень хотелось.:(

Значит мы о разном парились. Я парился как бы не привести к нашим местных, будь то дровяных или сигаретных.:)

Как Макс верно заметил, если я не с ними в походе, то сижу в городе и в страшных муках рожаю очередной креатиф.:) На этот раз рассказ о Кольском походе. Знаю, что надоел с рассказами,  где постоянно жалуюсь на жизнь, так что тухлыми помидорами кидайте в меня прямо в этой теме.;)

[center]За Полярным Кругом.[/center]

   Поезд, медленно набирая ход, прощально махнул своим хвостом провожающим. Темный плацкартный вагон. Кружка с черным чаем на столе. Лишь пиво у Начальнега светлое. Пассажиры уже спят, а я, получив по шапке за свои выходки на форуме, слушал красноречивые и эмоциональные описания предстоящих трудностей. Макса послушать - так мы снова все умрем. Да и прогноз не обещает ничего хорошего...

   Хмурая и пасмурная Москва резко контрастировала с веселой и солнечной Казанью. Экстрим рынок стал убежищем для шести туристов в этом огромном городе. Яркие прилавки с разноцветным барахлом притягивают внимание неискушенного посетителя, заставляют ходить от одной витрины к другой, пока тот не утомится и не посидит на "Привале". Как-то так, быстро и незаметно прошла наша пересадка длиною в день. И вот уже ленинградский вокзал, перрон, поезд, сладковатый запах угля и креозола, а что нас ждет за ним? Пурга, адский ветер, валящий с ног и рвущий палатки в лохмотья, страшные снежные лавины... Вернемся ли мы вообще живыми?... Хотя не очень то хочется. Гудок отходящего поезда отвлек от невеселых мыслей. Ну, будь что будет!

   За окном мрачный редкий лес из карликовых деревьев на фоне черного, но с каждой минутой все сереющего неба. Мы на крайнем севере, далеко за Полярным Кругом, почти на краю земли, где длится ночь полярная погода! "Такие радостные, вы еще просто не представляете что нас ждет..." - от этой фразы Начальнега легкий холодок пробежал по спине.
   И первое впечатление не обмануло ожидания. Лишь сзади захлопнулась дверь микроавтобуса, как ветер, будто сорвавшись с цепи, начал сдувать с дороги, стремясь размазать нас по склону. Поднимаемся наверх - позади огромные дымящие трубы, арматура, раскиданная по склону и тонкая ниточка трассы...
   Крепление, выдранное с мясом из максовской лыжи, лишь дополнило картину. Не жарко, так что двадцать минут на ремонт и вперед. Двадцать минут пограничья: позади прощальный отпечаток цивилизации, а там, за хребтом, две недели приключений и испытаний среди суровой северной природы.

   Знакомство с краем началось с большого озера. Обширное и длинное,  оно раскинуло нам свои просторы, словно Яльчик, но вокруг горы, покатые  и заснеженные, заросшие лесом до самых вершин. Наша лыжня - единственный след человека на этой белоснежной равнине, но и он уже теряется под занавесом снегопада.

   Самый сложный день изменил наши представления о тундре. Белая и плоская, она вдруг встала стеной на пути, затем сжалось в узкое ущелье, играющее голубыми красками льда на отвесных скалах. Справа и слева нависают тундры, а впереди свет в конце тоннеля. Более пяти километров только вверх. Фраза "гор тебе до блевоты хватит" в тот момент потеряла свой переносный смысл... Лишь глюкоза оставляет сладкий привкус на языке.   

   Если небо с утра заволокло серой дымкой и воздух вдруг наполнился миллионами маленьких сверкающих вертолетиков, значит никуда не надо идти. Когда мы это поняли бивак снова наполнился людьми и разговорами. Веселыми и не очень. И лишь две небольшие фигуры тихо шуршали лыжами по склону пока не стемнело.

   Эбручор - невзрачный пупырек на холмистой местности - особо не впечатлил. Но на подходе залитое солнцем поле снежных торосов на фоне синего неба. Ура, мы в Арктике!
   Красиво, но неуютно. Хорошо, что мы здесь, а не там, и уже через час языки пламени будут лизать котелок, согревая озябшие пальцы тянущихся к нему рук.

   Солнце, будто сметя сгущавшиеся вчера тучи, висело над хребтом, указывая нам путь. Подъем мало чем запомнился, топ и топ, вверх и вверх, главное не забывай отдышаться. Но вот она, точка, за которой усилия больше не требуются. Один раз оттолкнулся и дальше скользишь вниз, вниз и вниз... Пока не упадешь. Разогнавшись на насте рано или поздно неизбежно наезжаешь на снежный островок, мгновенно снижающий твою скорость до нуля. В такие моменты все вдруг становится вверх тормашками, земля оказывается где-то над головой, небо болтается под ногами и звездочки сыплются из глаз.
   Но вот "элитный горнолыжный спуск" заканчивается пропастью, куда незадачливый лыжник легко может угодить с разгона. "Видимо его еще не достроили" - подумал я, снимая лыжи, проваливаясь по пояс на крутом склоне и фотографируя лучшие места здешнего заповедника.
   Нам повезло найти среди Кольских заснеженных круч жемчужину заповедной природы края - озеро Вайкис. Островок темно-зеленых елей среди заснеженной плоскости льда, сосны, корнями вгрызшиеся в высокие скальные берега, освещенные заходящим, расплывающимся по горизонту оранжевым солнцем.
   Но с каждым метром ямы, копаемой под костер, солнце блекло, зажигая одну за другой звезды на ночном небосклоне.

   Оказывается и на Вайкисе бывают хмурые дни. Еда в миске закончилась, пошли мерить длину проток и ручьев лыжами, а заодно и глубину снега на них. К вечеру их длина стала точно известна - от Вайкиса и до сумерек, а глубина снега роли в этом вопросе не играла. Птицей вспорхнув над ручьем, синий тент стал нам крышей над маленьким дымным костром, а снег создал вокруг него прочные стены.

   Еще один хмурый день гонит нас наверх, под власть ветров и снегопада, где под снегом притаились ручьи и снежные ловушки. После какого-то болота начинается нелегкий подъем, где мазь уже не помогает. Рюкзак так и тянет в снежное месиво, бултых. Немного наверх, еще раз бултых, небольшая заминка у глубокой снежной ямы посреди ручья, еще пятьдесят метров и мы наверху, точно на границе зоны леса. Траверс хребта оставим на завтра, а сейчас...

   Отдых перед штурмом Волчьих тундр удался на славу. Траверс не был легким, лишь один звонок домой и снова серый туман не дает разглядеть нам путь. Спуск кажется ровным, как бильярдный стол, и, лишь набрав скорость, то там, то здесь подпрыгиваешь на снежных кочках, порой кувырком падая в снег. Кто-то снял лыжи. Но на подъеме Начальнег убегает с невиданной доселе скоростью, оставляя нас в полном недоумении куда же идти дальше. А вокруг лишь горы и склоны в сером мареве на фоне усиливающегося ветра...
   "Примерно туда" - подумал я и группа длинной ниточкой потянулась за очередной перегиб. На горизонте появилась маленькая голубая точка, значит точно туда. Еще пара подъемов и спуск, показавший кто на что способен. Мастерство группы явно растет, никто ни разу даже не пропахал целину своим анораком. Вот только лыжа, как-то некстати отделившись от крепления, потерялась в сугробе недалеко от бивака...

   Сегодня день ремонта, учебы и лечения. Палатка прогнулась под тяжестью снега, падавшего всю ночь, но кому-то это не мешает валяться в ней, поглубже укутавшись в спальник. Заболевшие лечатся таблетками и травяными настоями, кто-то допрашивает Макса как не потеряться, имея GPS, а у костра при помощи книги решается вопрос кто, кому и как закинул ноги на плечи. Тем временем крепление снова прирастает к лыже, а попытки сделать шоколадное фондю подготавливают приход сумерек. В сумерках и начинаются разговоры, наводящие на мысль, что здесь, за сотню километров от жилья, пустая болтовня и напыщенность уже ничего не значат, ведь они не греют средь толщи снега и замерзших глыб. Здесь нет суеты земных проблем, у всех равные возможности - по две палки и по две лыжи, поэтому честь дороже денег. Тут ты сам хозяин положения и сам в ответе за все. Но неудачи в той, земной жизни, догонят и тут, утопят тебя в снегу по самые уши так, что потом и весеннее солнце будет казаться лишь серой и скучной ерундой на лазурном небе.
   Ворье снова стало главным героем вечера, незримо присутствующим в отблесках нашего костра. Кто поможет мне уничтожить побольше мрази? Собственная лень? Или может Бог пошлет в помощь ангельский полк? Все, что я могу - сверкнув на прощанье вороненой сталью, зарезать одного, в лучшем случае несколько подонков, вышедших из дорогущих джипов или сидящих в министерских кабинетах.
   В такие минуты понимаешь, что есть хозяева жизни, своей и чужой, не обремененные инфантилизмом, зачастую не заканчивавшие академиев, но несущие большой багаж знаний как надо жить и где можно безнаказанно воровать, а есть те, кто не может ничего, даже донести всепоглощающий огонек мести до тех, кого я ненавижу больше, чем самого себя. "Если я все-равно ничего не могу, зачем тогда жить?" - думал я в белом безмолвии гор, метели и сосен, но дать ответ мне не могли ни мудрые горы, ни древние тундры, ни верные друзья, сидящие у костра. Тем временем редкая снежинка залетала под тент, цеплялась за куртку и мигом таяла, оставляя после себя лишь капельку влаги. "Исчезнуть бы также быстро и без следа" - промелькнуло в голове.
- Макс, дай GPS, я на Юкспор схожу, он же у нас в маршрутке записан. - Попросил я, тщетно надеясь сгинуть под толщей снега в лавине, неизбежной после двух дней обильного снегопада.
- А как потом твоей матери в глаза смотреть прикажешь, а что я потом скажу другим, кто со мной пойдет после этого? - ответил отказом Начальнег, заботясь в первую очередь о том, как прикрыть свою пятую точку.
   Значит не здесь и не сейчас. Еще не время. Господи, когда же наконец все закончится? До чего же медленно тянется эта поганая жизнь.

   Целый день просидев под вершиной и подлечившись, мы так и не увидели обломки упавшего некогда вертолета. И лавины предательский след так и не тронул склоны Юкспора в тот день. Вместо восхождения мы бежали из заваленной снегом тайги пока нас самих не засыпало. Хотя слово "бежали" вряд ли применимо к нашему ковырянию в глубоком снегу. Скорее ползли, пока узкие лазейки между деревьями не сменились широкими просторами огромного озера. Несмотря на резко возросшую скорость каждый шаг все же давался нелегко, лыжи со скрипом продавливали едва схватившийся наст, отнимая на это много энергии. Сразу же появился приказ Начальнега: "По сто пятьдесят шагов".
- Я до тысячи дойду - сказал, обернувшись, Нияз - сейчас двести, потом триста, затем четыреста... И так до тысячи.
- Ага, - подумал я - сейчас настанет моя очередь тропить, дойдешь ты у меня тогда до тысячи... Тут меня даже Макс не остановит - подумал я, с обидой вспомнив как вчера он не дал мне пропасть под лавиной.
   От слова "Rossenol" уже рябило в глазах когда я обессилил и выпустил вперед следующего. Солнце, перекочевав на другой берег озера, искало себе пристанище на ночь. Мы тоже высматривали себе место для ночлега. Наконец, бросив рюкзак и выслушав ругань Начальнега я отправился с ним за дровами, кем то заботливо припасенными для нас возле лодок. И вот уже костер, весело потрескивая, создал маленький уютный закуток на берегу этого огромного озера.

   Многообещающее утро было напрочь испорчено отсутствием буранки на нашем пути. Три километра занесенной снегом тайги встали непреодолимым препятствием на нашем пути. Но пять часов мучений все-таки не прошли даром и вывели нас на свежепримятую полоску снега, оставшуюся от бурана и ведущую в лапы лесников.
- Если вы из заповедника - давайте документы и пойдемте пить чай. - назойливое гостеприимство хранителей леса не знало предела.
   Но Макс достал карту и быстро обвел их вокруг пальца. "Не пойман - не вор" - тихо сказал Нияз, и вся группа, будто обкурившись, опустила глаза и захихикала.
   Когда проверяющий подтвердил правильное происхождение нашей лыжни, добрые люди сурового края наконец отпустили нас с миром, подарив на прощанье кучу сухарей и пару буханок несвежего хлеба - несметное богатство на одиннадцатый день автономного лыжного похода. Радостно захрустев сухарями мы быстро укатили в синеющую ледовую даль.
   Этим морозным вечером по кружкам растеклась темная и тягучая, ароматная сорокаградусная жидкость, слегка подогретая в закипающем котелке. В этом бальзаме была тоска и усталость - тоска и усталость гаснущих сумерек. Бальзам был самой жизнью, он, а точнее его отсутствие стало причиной нашего досрочного возвращения в плен городских пейзажей и комфорта.

   Розовый рассвет отзеркаливает вчерашний закат. Солнечные лучики, отскакивая от снежного ковра, пытаются ослепить и сбить с дороги. Но их попытки обречены на поражение. До точки возврата осталось часа полтора. Жемчужина северных мест уже виднелась на горизонте. Там снова трубы, города, дороги.

   Мы не увидели всей красоты севера, лишь немного коснувшись ее. Северное сияние отсверкало на небе еще до нового года, закончилась долгая полярная ночь и даже крапинки кочующих оленей не украсили собой белые тундры. Но все же поход оставил в памяти самые прекрасные воспоминания, которые не променяю никогда ни на что. Ведь теперь северный край так дорог моему сердцу. Этот край озер, где поднимаешься на вершину, а со всех сторон озера, озера, озера... Они соединяются речками и перешейками на фоне живописных гор. Гор, покрытых лесом и снегом... Здесь голубой ледопад не успел убежать от далеких вершин, застыв на отвесных скалах Корнескорча, окруженного тундрами...
   Так в сказочной Лапландии, во владениях снежной королевы мы провели почти две недели, лишенные подвигов и приключений, но все-же памятные, и, может быть, лучшие в своей жизни. - думал я, глядя из окна гостиницы на ночной заснеженный город у подножья Хибин. А за окном проходили люди, проносились машины, город сверкал разноцветными огнями и жил своей обычной жизнью. Жаль что мне в ней нет места...

   Утренняя прогулка по городу как-то незаметно переросла в закупку продуктов на поезд. Косые взгляды и обидные слова были поняты мной правильно. Да, я поступил не по-ленински, но это был мой последний шанс все понять в этой жизни. А между тем бронзовый лось красовался на постаменте и не обращал на нас никакого внимания.
   Времени оставалось немного и вокруг нас быстро менялись пейзажи - мончегорский парк, номер гостиницы, рынок, привокзальная площадь, автовокзал, витрины с камушками, много красиво одетых детей на прогулке с родителями и вот уже прощальный взгляд на закатную Имандру на фоне седых Хибин. Фотография на память и скорее в Оленегорск.
   Снова вокзал, теперь железнодорожный. Вечерняя прогулка по Оленегорску не впечатлила - обычные улицы, привычные дома, словно спальный район Москвы или Казани переехал на север, взгляду не за что зацепиться. "Два таких разных города в двух десятках километров друг от друга." - думал я, подходя к вокзалу. Тут туристы уже вовсю делятся впечатлениями.
- Изнутри эта конструкция обмерзает тонкой ледяной корочкой и там становится значительно теплее - рассказывает Дима о преимуществах построения иглы - я вон детей учил ее строить, все описания есть в интернете.
   За разговором выясняется, что он главный идеолог нашей любимой компании "Сплав", и великий путешественник, за плечами которого зимнее восхождение на Белуху в лыжной шестерке по Алтаю и "сухое дно" глубочайшей пещеры мира - Вороньей - более двух километров в глубину!
   Оказывается есть и другая жизнь, другие люди, не только мир ворья и жлобья. Я встал с рюкзака и направился на перрон. Скоро наш поезд. И опять дорога. И опять ритмичный стук колес. А впереди — жизнь. Кто знает, может быть, не все еще потеряно...